- А? – не сразу понял вопрос Инэльга. – Какого пассажира?
 
  Бабочку, усевшуюся на окончательно уханьканный гипс, он не заметил, да и не до того было ему после представления с фагусовским изобретением. Машинально повинуясь врожденной привычке пользоваться магией так же, как зрением или слухом, нав раз от раза пытался сканировать окружающее пространство, но каждая попытка заканчивалась неудачей. Энергия, всегда послушная и такая привычная, теперь лежала внутри неподвижным инородным комком, не желая отзываться на формулы заклинаний. И это очень сильно доставало. Точнее, не так – это вызывало глухую, беспросветную тоску. А еще волшебный копчик (ну а какой он еще должен быть у мага?) подсказывал, что в этом здании они не одни. Верить способностям этой части позвоночника, не определяемым никакими магическими тестами, на сто процентов нав не решался, но смутное чувство беспричинной тревоги ни в какую не желало пропадать. Паранойя, друже, паранойя. Перебор с транквилизаторами у тебя... Но, тем не менее, подойдя к широкой лестнице, ведущей на верхние этажи, темный пропустил Карела вперед, а сам задержался на полминуты. Длинный раздвоенный язык скользнул между тонкими губами, нав причмокнул, словно пробуя воздух на вкус. Вообще-то этим органом чувств он пользовался крайне редко, слишком привыкнув к более надежной в этом плане магии, и определить что-то конкретное среди сырости, затхлости и разложения не смог бы при всем желании. Но что-то в этом воздухе было. Смутно знакомое, будто бы и недавно встреченное... Но не запах живого существа. Но знакомое. Нет, все-таки паранойя. Тут концентрация лекарств на квадратный метр такая, что двух Белых Дам, командора войны и лорда Тать на пару с Ктулху почуешь... К тому же, эрлийцы здесь частенько шастают. Бред какой-то... – мысленно фыркнул Инэльга и поспешил за рыцарем, в очередной раз проявившим талант к спонтанной деструктивной деятельности на прогнивших ступенях.
  Кабинет отца-настоятеля, располагавшийся на самом верху, в небольшой башенке, и имевший несколько высоких, почти до самого потолка, окон, представлял собой результат не то посещения злополучного помещения бригадой грейдерной техники, не то случайно построенного в нем аркана «Ветер дикой охоты». Мебель сдвинута со своих мест, стол разломан, створки шкафов выворочены, часть полок попадала. Книги – мощные фолианты, явно авторства лучших лекарей семьи, страдающей (или наслаждающейся?) привычкой к научному словоблудию, разбросаны по всему периметру. Осторожно переступая через последствия неизвестного катаклизма, чтобы не напороться босой ногой на что-нибудь острое, нав тихо ругнулся и принялся внимательно изучать поле побоища. Первым, что показалось ему странным, оказался относительно чистый пятачок пространства между сдвинутым столом и широким подоконником, действительно, будто бы эпицентр воронки. Вторым – покоящийся поверх щепок, обломков и осколков выдвижной ящик стола, прикрытый обрывком отсыревшей газеты...

  «...В своем глазу бревна не замечаем...», вот уж точно, - проследив за манипуляциями гвардейца, подумал нав. Мотылек, внезапно умерший в реанимационной палате? Или его собрат, так же не успевший уснуть на зиму в более теплом и не продуваемом по сравнению с улицей помещении? А кто их, насекомых, разберет? Впрочем, Карел, с присущей своему племени непосредственностью и прямолинейностью, выдворил крылатого гада за окно, не дав как следует рассмотреть и, возможно, разобрать на составляющие части подозреваемого. Попавший под тяжелые холодные струи мотылек описал пару кривых пируэтов и пал вниз.
  - Живодер, а, как есть живодер! – сдавленно хохотнул Инэльга. – Вот почто несчастное создание с жилплощади изгнал?
  На самом деле «воскрешение» совки его самого покоробило, и избавлению от первого подобия призрака нав был только рад, но хотелось бы самому «привести приговор в исполнение». Впрочем, не демонстрировать же рыжему свой психоз на почве эрлийских препаратов... А бродили в крови эти препараты не хуже дрожжей под луной. Взгляд упал на широкое серебряное блюдо, стоящее на подоконнике, потом на подозрительный ящик стола на груде мусора... В голове мелькнула хулиганская идея. Трусишь сам? Приведи в такое же состояние напарника!
  - Знаешь, моя логика сейчас логике феи подобна, но... Этот ящичек будто специально сюда поставлен, - деловито откинув газету и вынув из тары три пузырька и небольшой золотой амулет с профилем Спящий-Знает-Кого, Инэльга поместил оное содержимое в блюдо. Жидкость из пузырьков при смешивании завоняла дивным коктейлем дешевого одеколона и протухшей капусты. – Это магия призыва, точно!
  Простерши забинтованную руку над блюдом в позе «Гендальф заклинающий», гарка наигранно произнес:
  - Ом мани падме хум! Дух брата Фагуса, явись!
  Судя по всему, это шапито на рыцаря особого впечатления не произвело. И на мутную лужу в блюде тоже. Она продолжала себе спокойно вонять, а на поверхности жидкости плавала какая-то соринка. Однако запас «фольклора» четвертого корпуса темный еще не исчерпал, и знал, чем потретировать нервы чуда.
  - Ладно, это все тупость... А помнишь историю про Кровавого Командора, рыцаря, которому в битве руки арканом оторвало? Фагус вроде как уже создал нормальные протезы для него, но командор войны не выдержал того, что на всю оставшуюся жизнь остался инвалидом и повесился. Где-то здесь, в душевой. Нашел стальную струну, приделал ее к трубе и... Только струна ему голову отрезала. И потом куча свидетелей, не считая челов, подтверждала, что видела обезглавленную фигуру, пытающуюся зажать фонтан крови, бьющий из шеи, безобразными культями... Как раз на этом этаже. Поищем локацию?

Не считая исключительно живучего представителя класса насекомых, к счастью, успешно выдворенного с прилегающей территории, парадоксальным образом больше всего рыцаря смущал вдохновенный бардак, царивший в помещении. Не сказать, что исследование, да еще и незаконное, заброшенных зданий с дурной славой входило в круг обязанностей либо хобби Карела, однако за время, прошедшее с момента проникновения в четвертый корпус, гвардеец успел слегка притерпеться к общей атмосфере. Каковая была достаточно зловещей, но доселе довольно аккуратной. По крайней мере, те помещения, в которые успели сунуть носы Карел с Инэльгой, вопиющим развалом похвастаться не могли, за исключением разрушений, которые неизбежно происходят с течением временем да беспорядка, столь артистично привносимого самими «исследователями».
   Инэльга обилие раскиданных по территории предметов воспринял по-своему. Манипуляции гарки с неизвестного происхождения субстанциями и аксессуарами рыцарь воспринял, с одной стороны, даже с некоторым интересом, с другой – с чувством полной покорности судьбе из области «послал же Спящий напарника». Впрочем, никакого эффекта, кроме как разлившегося в воздухе резкого запаха, источаемого «магической» лужей», от действий гарки не наблюдалось.
   - Разумеется, этот ящичек сюда поставлен исключительно для того, чтобы явился представитель Темного Двора, чье появление было предсказано за много веков до настоящего момента, поиграл немного в алхимика и тем самым изменил ход истории, - скорчил гримасу чуд. – И я еще после этого Коперфильд? Отдаю лавры тебе...
   Театральными эффектами гарка ограничивать себя не стал, и рассказанная им то ли легенда, то ли правда почти достигла цели, заставив рыцаря если не испугаться, то поежиться и стиснуть зубы. Слыша истории о несчастных, кому война калечила тело и жизнь, болезненно горделивые и воинственные чуды отводили глаза, предпочитая не развивать тему. Но, положа руку на сердце, любой чуд предпочел бы встретиться один на один с иерархом Кадаф, нежели с этим героем больничного эпоса. В нынешней ситуации – если  принять на веру, что призраки бывают, разумеется.
  Нет, но не показывать же этой заразе, что история меня задела? С деланным равнодушием Карел пожал плечами:
   - Поищем, поищем. Но для начала мне лично интересно попытаться разобраться, что за природный катаклизм тут разразился. Кабинет отца-настоятеля, как-никак. Ты бы рискнул в кабинете Сантьяги разруху устраивать?
   Не дожидаясь ответа, гвардеец двинулся по направлению к рухляди, в которой угадывались останки книжного шкафа – и то лишь по тому, что концентрация разбросанных томов в этой точке была наивысшей. Неожиданно луч фонаря выхватил из темноты нечто движущееся. И явно не похожее на очередного безумного мотылька. Оторопев, Карел пронаблюдал, как бесплотная фигура преодолела расстояние от стены до гарки, прошла сквозь тело темного, проделала тот же фокус с самим рыцарем - ощущений при этом не было ровным счетом никаких - и так же не спеша удалилась.
Гвардеец с трудом вернул упавшую на грудь челюстью на ее законное место и расслабил руку, державшую фонарь – в момент обалдевания чуд сжал пальцы так сильно, что костяшки побелели. Спокойствие, только спокойствие! Во что мне проще поверить? В существование призраков, или в то, что за дозу эрлийского препарата любой человский нарик душу продаст? Рыцарь покосился на Инэльгу. Поведение последнего не предполагало того, что сейчас произошло нечто из ряда вон выходящее. Либо гарка умело притворялся.
   Принять соломоново решение – «примерещилось, и не волнует!» было куда проще, чем снова восстановить нормальный темп дыхания. Тем не менее, природная упертость чудской расы не давала Карелу забыть цель, к которой он начал продвигаться до этого непонятного «примерещивания». Пара осторожных шагов в сторону книжных завалов, опять неверный свет фонаря... И снова темная фигура – теперь уже неподвижно стоящая на чистом пятачке около подоконника.
   Гвардеец чуть не застонал. Верить в злокозненность эрлийцев становилось все сложнее. Карел на пару мгновений отвел фонарь, втайне надеясь, что и этот глюк надолго не задержится. Однако, вновь подсветив злосчастное место, чуд обнаружил, что мираж рассыпаться не собирается. Более того – смотрит на рыцаря крайне недоброжелательно. Нехорошо так смотрит, словом. Одно хорошо: ни фонтана крови из шеи, ни укороченных конечностей у неизвестно чего не наблюдалось.
   Нервы, даже рыцарские, имеют свой предел. Хорошо хоть у гвардейца, после двух неудачных попыток в течение вечера, хватило выдержки не пытаться строить арканы. Карел попятился в сторону Инэльги, не сводя глаз с фантома. Не задумываясь больше на тему того, что гарка может покрутить пальцем у виска и заявить о развившейся у гвардейца паранойе, рыцарь схватил темного за плечо и развернул лицом к объекту.
   - Если ты мне сейчас скажешь, что на самом деле знал о срабатывании твоей «магии призыва», я тебя вслед за совкой в окно выкину, - прошипел Карел на ухо Инэльге. – Что это и что с этим делать, спиритист фигов?

Мальчишки вздрогнули, но не дрогнули, впрочем, улыбнувшийся Ортега другого от боевых магов и не ожидал. Кто в Тайном Городе будет бояться привидений? Разве что Красные Шапки. Скорее уж сам призрак соберет манатки и свалит куда-нибудь в благополучную Европу: там и замков больше, и магов меньше.
Выслушав сентенции Инэльги насчет бардака и кабинета комиссара, помощник, поморщившись, решил, что оторвет щенку уши и скажет, что так и было, благо, конечности у навов быстро отрастают.
Однако стоять посреди отсыревшей комнаты с половицами сомнительной прочности наву надоело, и он двинулся следом за мальчишками, раздумывая, не стоит ли вернуться назад, в палату? С щенками едва ли что-то случится: не стали бы эрлийцы оставлять без должной охраны опасные объекты. Так и на штраф недолго попасть, а монахи-лекари были прижимисты, как и все представители Темного Двора.
Тем временем мальчишек привлекли вырезки из газет, щедро разбросанные по кабинету, по которому словно «ветер дикой охоты» прошел. Что и говорить, для степенных, педантичных зануд в рясах подобная обстановка была, мягко говоря, необычной. Но вот дернулся неверный свет фонарика, желтыми лучами высвечивая окно, за которым снова лило, как из ведра, а около подоконника задумчиво стояла темная фигура. Этого я не создавал. Впрочем, Ортеге хватило беглого взгляда, чтобы определить искусный артефакт морока. Разумеется, нав не испугался, но заинтересовался. Кто и зачем оставил дорогую игрушку в заброшенном помещении? Экскурсии с призраками они здесь, что ли, водят? Ортега сделал в памяти зарубку уточнить этот факт. Не дело, если одна из статей доходов эрлийцев не учитывается при налогообложении. Однако это будет позже. Сейчас было важно следить за молодняком, хотя помощник комиссара и не знал точно, почему это было так необходимо. Ортега хотел было выйти на свет и надавать Инэльге с Карелом по ушам, но пол предательски хрустнул, половицы прогнулись, дерево посыпалось куда-то вниз, и в следующий момент за ним отправилась долговязая фигура нава. Жестко приземлившись, Ортега выругался сквозь зубы, но сделал это достаточно тихо. Еще не хватало, чтобы щенки отправились за ним. Вытаскивай их потом. Ортега встал, деловито отряхнулся и огляделся. Он оказался в подвале, а если говорить с эрлийской педантичностью, то в подвале подвала. Помещение было намного старше надземной части и представляло собой нечто, напоминающее тайную лабораторию. Реторты, заспиртованные конечности, древние фолианты, изъеденные насекомыми и старостью, столы, покрытые пятнами сомнительного рода, и пыль, слишком много пыли, на которой отпечатались чьи-то следы, принадлежащие созданию с небольшими ступнями. Ортега нахмурился. У навов и чудов были те еще лыжи.
- Красные Шапки за спиртом лазали, что ли? – фыркнул нав, двинувшись по следу. Ему и в голову не пришло испугаться. Может, зря?

Покидая кабинет отца-настоятеля, нав бросил последний взгляд на фотографии, висевшие на стене. Мутноватый и потрескавшийся тинтайп, распространенный в середине – конце девятнадцатого века... Но была среди них одна, выделявшаяся более толстой рамкой и удивительной четкостью изображения. Дагеротипия, - вспомнил Инэльга, неосознанно прикасаясь к холодной серебряной пластине. – Но почему? Этот способ создания фотографии устарел даже в то время, плюс – что немаловажно для эрлийцев! – он очень вреден, безнаказанно дышать парами йода и ртути способен далеко не каждый нелюдь, что уж говорить про челов. Однако изображен на ней брат Фагус. Неужели она гораздо старше даты смерти гениального лекаря? Или какой-то энтузиаст-ретроград решил сделать подарок? Не-ет... Высидеть полчаса абсолютно неподвижно, даже не дыша – какова четкость! – эрлиец не способен. Ему будет просто невыносимо жалко потраченного впустую времени. А вот труп – запросто может, мертвецам торопиться некуда. Неужто Фагус последовал распространенной в те времена среди челов моде делать посмертные снимки? Но ведь делалось это в основном от отсутствия денег, а не из чувства прекрасного... Или же это такой специфический подарок на память о себе? Впрочем, от него вполне можно было ожидать чего-то в этом духе, психом Фагус был отъявленным. Еще раз, напоследок, окинув взглядом старинный снимок, гарка пожал плечами, и, неопределенно хмыкнув, поспешил за Карелом, который, казалось, из кожи вон лез, лишь бы продемонстрировать абсолютное неверие в призраков и глубочайшее презрение к тем, кто подобные бредни считает реальностью. Обычно очень внимательный, но будучи основательно нашпигованным ударной дозой лучшего снотворного производства фармацевтов Московской Обители, темный так и не обратил внимания на один малозаметный, но весьма занятный момент: на груди посмертно запечатленного Фагуса виднелся маленький светлый кругляш, размером и формой очень напоминающий тот, что сейчас покоился под бинтами инэльгиной руки.
  То, что творилось в коридоре, он тоже не сразу заметил. Чудский фонарик больше мешал, чем помогал в ориентировании – видел в полной темноте нав отлично, даже мог разбирать цвета предметов. Но непонятный дух, что витал среди облупившихся от влаги и пахнущих мокрой шпатлевкой стен, вызывал смутно знакомые ощущения. Не тревога, не страх. Просто окружающая реальность вдруг стала блеклой, выцветшей, словно старая выгоревшая фотокарточка. Словно темнота, окутавшая искателей приключений на свои «пятые опоры», превратилась в какой-то другой мир, плоский, безжизненный. Будто смотришь сквозь присыпанный пылью и сажей объектив... Пустая, выброшенная банка из-под краски, - внезапно вспомнилось Инэльге это ощущение. Блуждающее Безмолвие, редкое, загадочное и до сих пор досконально не изученное явление, встречающееся в основном на нижних ярусах Лабиринта. В начале тридцатых годов двадцатого века, когда челы начали строить метро и случайно задели коридоры Лабиринта, эти сгустки странной энергии стали появляться ближе к поверхности земли. Но что оно делает в Московской Обители? У осов есть собственный подземный лаз на территорию? Забрело в здание, которое давно никто не посещает, и решило здесь быть? Обычно Блуждающее Безмолвие вызывало у жертв, забредших в его пространство, чувство смутной тревоги, иногда – испуг, но на боевых магов, еще и не такое в жизни повидавших, оно, как правило, вообще не влияло. В данной же ситуации следовало сделать поправку на состояние здоровья и количество наркотиков в крови вышеозначенных боевых магов. И если Инэльге уже доводилось однажды столкнуться с оным явлением, то рыцарь явно был наслышан о нем исключительно по учебникам, в которых, не зависимо от того, каким Великим Домом они были изданы, четко утверждалось, что Блуждающее Безмолвие водится под землей. Близко ли, далеко ли от поверхности, главное – под землей, но никак не в коридорах четвертого этажа здания. Отстраненно наблюдая за Карелом, которому Безмолвие, кажется, уже начало «показывать сказку по радио», нав хотел было поделиться своей догадкой, но передумал. Ему вообще ничего не хотелось делать, даже передвигать ноги. Нахлынуло удивительное чувство полной расслабленности, в голове царила звенящая пустота, изредка сменяющаяся прицепившейся фразой из человской песенки: «...обними, пойдем со мною, я глаза тебе открою...» Только неживая, ненастоящая тьма вокруг. Реагировать на движение чуда, будто бы что-то увидавшего в коридоре, тоже не хотелось. С полным безразличием следя, как тот разворачивается в его сторону, движется вперед, чтобы захватить шею нава на сгиб локтя, затем исполняет задуманное, Инэльга лишь вяло взмахнул загипсованной рукой, чтобы ухватиться за водопроводную трубу и не приложиться затылком о кафель пола со всего размаха. Разумеется, ухватиться не удалось, но падая на спину, гарка сдвинул рычаг шарового крана.
  А падение получилось не из приятных – обмякшее, непослушное тело наотрез отказалось нормально группироваться. Сначала острым фейерверком боли взорвались ребра, затем «костяная» рука, с глухим стуком ударившаяся о влажные грязные плитки, а затем наступила очередь головы. Тихо взвыв сквозь стиснутые зубы, нав лишь конвульсивно дернулся и затих, пытаясь вернуть сознание на место. От пляшущих в глазах огненных кругов к горлу резко подкатила тошнота. С трудом вернув себе способность внятно мыслить и частично – излагать мысли вербально, Инэльга уже изготовился было обложить гвардейца банальным человским десятиэтажным матом, как вдруг услышал странный звук. Дробный металлический перестук приближался к ним откуда-то снизу, действуя на нервы не хуже боевой тревоги. То ли не особо сведущие в слесарных делах врачи так и не перекрыли подачу воды в четвертый корпус, то ли запорная арматура древнего здания сгнила настолько, что начала пропускать воду под приличным давлением, но вслед за гидроударами из крайней кабинки раздались жутковатое шипение и свист, какие обычно издает домашний кран после отключения воды. С неимоверным трудом повернув голову набок, проглотив стоящий в горле комок, темный скосил глаз на темно-бурую жижу, закапавшую из смесителя.
  - Ага. А вот тебе и кровавые реки. Ты какого рожна творишь, нечисть безобразная?..
  Кое-как перевернувшись на живот, Инэльга попытался сфокусировать взгляд на ближайшем освещенном предмете, дабы окончательно избавиться от тошноты. И, сообразив, что это за предмет, моментально пришел в себя. Выхваченная бледным лучиком, из-под сваленной в кучу клеенки виднелась кисть руки. Точнее, кисть протеза руки, со скрюченными пальцами и забитыми грязью шарнирами...

Спустя какое-то время, достаточное для понимания того, что неизвестная хищная гадость удалилась и прямо сейчас закусывать рыцарем не собирается, Карел приподнял голову и оглядел – все еще слегка затуманенным взором – новую локацию. Откатившийся вбок фонарь все же давал достаточно света, чтобы сориентироваться в обстановке. Тут же выяснились две вещи: что лучше бы светильник потух вовсе, или хотя бы освещал другой участок душевой, и что гарка, начавший было комментировать происходящее, замолк вовсе не исчерпав запас красноречия, а попросту углядев новые «достопримечательности» прелестного эрлийского домика.
   По взбесившейся сантехнике Карел просто скользнул взглядом, сосредоточившись на материализовавшейся детали больничной легенды. Очередной привет «с той стороны», как выразились бы челы, смирно лежал в уголке. И выглядел здесь, на грязной и местами поросшей грибком кафельной плитке даже не то чтобы страшно, а скорее странно. Так и тянуло задать глупый вопрос – «а где все остальное?». Вопреки стандарту, сформированному человскими ужастиками, к протезу не были приделаны ни лезвия, ни иглы, ни что-либо иное колюще-режущей природы.
   Офигевший рыцарь какое-то время созерцал конструкцию, опомнившись лишь тогда, когда затекшая от неудобной позы шея начала ощутимо ныть. Кряхтя, рыцарь «сползся» до положения стоя на коленях. Осознавая, что совершает большую глупость, протянул руку к протезу. Явится сейчас Кровавый Командор и надает мне шее за лапанье своего имущества, - мелькнула в голове шальная мысль. Понимая ее нелепость, Карел издал тихий и, как он надеялся, не очень истерический смешок.
   Вмешательство хозяина искусственной руки не потребовалось – творение брата Фаргуса оказалось весьма самостоятельным. Не дожидаясь прикосновения гвардейца, пальцы протеза неожиданно сложились в комбинацию, называемую в просторечии дулей. Карел так и замер с протянутой рукой, вытаращившись на невежливую «игрушку». Через пару секунд, словно удостоверившись, что информационный посыл принят, механическая кисть, оставаясь в том же хамском положении, растворилась в воздухе. Тогда же смолкла и капель. Последняя капля, дрожа, так и осталась висеть на кончике крана.
   Гвардеец, растерянно моргая, опустил руку. Взгляд рыцаря – просто потому, что смотреть больше было не на что, - скользнул вверх по клеенке, из-под которой только что торчала фига. И наткнулся чуть выше на уже знакомую фигуру в черной рясе. Только на этот раз взгляд «призрака» был не столько тяжелым и недружелюбным, сколько насмешливым.
   Если кому-нибудь пришло бы в голову составление пособия «Как вывести из себя чуда», то при практически бесконечном количестве пунктов, которые нашли бы отражение в этой, несомненно, занимательной брошюре, особняком стояло бы упоминание о насмешках. Представители рыжего племени на дух не переносят, когда над ними издеваются.
   Карел взвился. То, что его старательно пытаются напугать, он бы еще как-то пережил. Но развлекаться за его счет!.. Никак иначе издевательский жест протеза, явно связанный с появлением этого то ли морока, то ли черт его знает чего, расценивать было нельзя.
   - Вот что, брат Фаргус, или как тебя там, - процедил гвардеец, обращаясь к бесплотной фигуре. – Гений ты там или нет, мертвый или не мертвый, а с шуточками завязывай.
   Чуд понял, что смотрится до крайности по-идиотски, стоя на коленях и читая гневную отповедь нематериальной субстанции. Остановить второе не было никакой возможности (попробуйте удержать пылающего праведным гневом чуда!), поэтому для уменьшения градуса кретинизма рыцарь решил хотя бы принять вертикальное положение. На мгновение упустил при этом адресата уничижительной речи из поля зрения, а когда вновь посмотрел туда, где только что трепыхался темный силуэт, увидел лишь обшарпанную стену душевой. Брат Фаргус, не то обидевшись, не то удовлетворившись произведенным эффектом, удалился.
   Гвардеец провел ладонью по лицу, оставляя на коже грязные разводы – назвать руки чуда и нава чистыми после исследования заброшенных комнат не рискнул бы и самый непритязательный огородник. Вспышка ярости освежила голову. Возможно, причина была еще и в том, что действие эрлийских препаратов начало потихоньку ослабевать, однако рыцарь, пожалуй, впервые за вечер обнаружил наличие в мозгу конструктивных мыслей. Во-первых, больничный эпос на поверку оказался вполне реальным. По крайней мере, страшные байки возникали не на пустом месте. Во-вторых, иррациональное желание разгадать «тайну четвертой планеты», возникшее на фоне помутнения рассудка после приема изрядной дозы медицинских снадобий (плюс как отговорка от Ортеги), трансформировались в здоровое любопытство. И, разумеется, стремление разобраться, какая-такая зараза понатыкала «пугалок» по территории.
   Перво-наперво следовало донести до Инэльги мысль, что пора заканчивать бессистемное шараханье по зданию и взяться за ум. Легко сказать. Как будто до него рукой подать, до ума-то. Не один парсек... Тем не менее, Карел решил попробовать.
   - Предлагаю систематизировать увиденное. Итак, что мы имеем? Непонятная фиговина в реанимации, ну, которая еще еще энергию из тебя начала тянуть – раз. Подозрительный бардак и твои спиритические экзерсисы в кабинете отца-настоятеля – два. Странные и недружелюбные мороки... то есть я надеюсь, что мороки, - три. Наконец, мои ощущения, что меня хотят то ли напугать, то ли сбить с толку, то ли все сразу – четыре. Как все это может быть взаимосвязано?
   Активная работа мысли, на которую пытался сподвигнуть приятеля Карел, на лице Инэльги читалась с трудом. Положа руку на сердце – не читалась вовсе. Рыцарь засомневался, а слышал ли и, главное, услышал ли нав его тираду. Видимо, нахально себя ведущее медицинское приспособление произвело на темного слишком сильное впечатление.
   Перед тем, как Карел поступил секундой позже, всякий чел, даже не сильно религиозный, перекрестился бы. И обязательно припомнил, в каком состоянии находится его завещание. Для рыцаря же крест являл собой исключительно способ соединения четырех точек на плоскости, а завещать Карелу было особо нечего. Поэтому чуд просто поднял руку и залепил Инэльге хорошую, душевную пощечину, надеясь таким образом вернуть гарке способность к рациональному мышлению.

Скрытые проходы? Занятно. Ортега прощупал реальность на предмет морока, однако никто здесь не строил арканов. Значит, банальная маскировка, которая спадает, если кто-то пройдет по одному из коридоров. Элементарно. Нав прищурился, изучая абсолютно одинаковые черные проемы. Одинаковые-то, может, и одинаковые, особенно если смотрит на них чел, но не гарка. Помощник комиссара легко уловил остаточную темную энергию: значит, именно по этому коридору он и шел. Разумеется, помещение, принадлежащее эрлийцам, было пропитано темной энергией, словно торт кремом, однако Ортега чисто автоматически выделял след, который могли оставить только сегодня. Для мага его уровня – это была даже не задача, а так, обыденность.
Нав усмехнулся, когда обнаружил, что коридор, по которому он уже проходил, был сплошь увит паутиной и покрыт пылью, словно персидским ковром. Не к месту вспомнилось, что в свое время Сантьяга ими довольно увлекался и часто менял в кабинете, пока ковры, даже персидские, не стали вещью привычной, тем самым проложив себе пусть если не к забвению, то к тому, что принято называть пижонским словом «моветон». Следов, которые оставил Ортега, конечно же, не наблюдалось. Равномерное распределение пыли – не интересно. Нав пожал плечами и пошел по проходу, вглядываясь в стены. Ровная, темная поверхность с грязноватыми потеками, словно в дешевый фильм ужасов попал. В общем, ничего особенного, если бы гарка снова не вышел на пятачок перед разветвлением коридоров. Ортега кисло уставился на три темных зияющих дыры. Это начинало надоедать. Снести все к Элигору в Бестиарий. То, что Элигор давным-давно сменил ПМЖ, темного как-то не волновало. Впрочем, от масштабных боевых действий нав удержался, решив просто открыть портал на первый этаж.
Черная воронка послушно завертелась, сметая пыль и, несмотря на возмущение пауков, собирая паутину. Ортега решительно сделал шаг вперед и оказался в комнате, где что-то жарко обсуждали мальчишки: Инэльга и Карел. Ну, замечательно. Кажется, молодняк был увлечен мороком, весьма искусно изображающим призрак. Ортега приподнял бровь. Разумеется, мальчишки были далеки от страха – все-таки боевые маги чуди и нави, однако их любопытство попахивало непрофессионализмом. Впрочем, многое извиняла молодость, и Ортега не спешил разносить эти два недоразумения в пух и в прах, ведь именно на таких приключениях и учатся будущие толковые боевики.
- Ну, и что тут у вас? – осведомился помощник комиссара, с легким недовольством наблюдая, как стены едва заметно меняются.
Казалось, будто по комнате прокатилась серая волна, стирающая и дверные, и оконные проемы. Неприятно, но не для магов, которым двери и окна, по сути, не нужны.

Проследив за взглядом Карела, обратившимся к маленькому окошечку у самого потолка, Инэльга пару секунд глупо хлопал глазами, а потом недоуменно склонил голову набок. Насколько подсказывал его внутренний хронометр, как и у любого нава способный поспорить в точности со швейцарскими часами, с момента «побега из Шоушенка» прошло не более трех часов, а светать в это время года начинает не раньше девяти утра. Странно это как-то, не могли же мы всю ночь потратить на беготню из морга до реанимации и далее... Или у меня вместе с магией остальные чувства отказали? Ну, Люпус, ну, гадище подколодное...
  - Не могу с вами не согласиться, коллега, - протянул нав в ответ на рекомендацию гвардейца, зябко передернув плечами и почесав под бинтом ключицу – действие анальгетиков начало постепенно проходить и ощущение холода подкралось с нахальной непринужденностью избалованного кота. – Сейчас быстренько до подвала – и галопом по палатам. Хотя не понятно мне, каким это таким макаром мы умудрились угробить на все путешествие девять с лишним часов... Ну, да Тьма с ним, со временем, может, тут еще и темпоральные искривления до кучи имеются. А если мое высокое начальство в принципе узнает о том, что нелегкая вынесла меня из палаты в сторону сего милейшего здания, то... минимум – четвертует через повешение, да...
  То, что у Инэльги имеется такой малоприятный талант, как «карканье», признавали все знакомые, коллеги же и вовсе в открытую наделяли эпитетами от «вещего ворона» до «птицы-горевестника». И сейчас сей талант сработал на все сто с лишним процентов: чуть в стороне от «охотников за привидениями» тотчас взвилась черная воронка портала, выпустившая в помещение вышеупомянутое начальство. Холод рванул наждаком вдоль позвоночника, а желудок завернулся гордиевым узлом. Состроив вымученно-придурковатую гримасу, Инэльга выставил вперед ладони, на ходу придумывая хоть чуточку адекватную причину наличия себя в четвертом корпусе, ибо указание носа из палаты не высовывать было совершенно однозначно... Но то, что в следующее мгновение исполнил Карел, заставило гарку буквально остолбенеть с открытым ртом – стоявший спиной к порталу и появившемуся из него Ортеге, рыцарь просто и тривиально запустил в помощника комиссара первым попавшимся под руку мусором. Мусор, разумеется, до цели не долетел, но сам факт подобного поступка ничего доброго, светлого и радостного чуду не сулил. Вообще-то первой в голову Инэльге пришла идея все свалить на гвардейца: мол, это он придумал тащиться в заброшку и выяснять ее тайны, а я что, я больной, лекарствами потравленный, сам не ведал, что творил! Однако совесть, пусть и существующая у нава в состоянии зачатка рудиментарного органа, как всегда не вовремя сломала весь образ наглой и подлой скотины, который он так старательно себе создавал.
  - И-и... извините... Это он не в вас хотел кинуть, а в призрака, - святые арнаты, что я несу?! Ортега же сей момент сдаст меня в психиатрическое отделение, причем попросит подержать там пару месяцев! – Не в настоящего, конечно, а в магического... наверно... – Еще не лучше, а не приведи Тьма, он еще и вспомнит, что это тот самый чуд, с которым мы до нового года Мавзолей обчистили... Чуется, объясняться с господином помощником комиссара я буду долго и обстоятельно. – Тут призрак брата Фагуса появлялся, несколько раз... Еще и издевался, фиги показывал! – Укуси меня моряна, картина Репина «детсадовцев обижают!»... Так, лучше всего сейчас закрыть рот и больше ничего не говорить. А то хуже будет.
  Реальность, тем временем, продолжала «показывать мультики» боевым магам. Из серой размытости начали проступать очертания кабинета, очень похожего на лабораторию-операционную-минибиблиотеку, только находящуюся на цокольном этаже. Сквозь небольшие квадратные окошки почти у самого потолка, наподобие того, через которое пара приключенцев забралась в прозекторий, лился слабый свет не то пасмурного утра, не то такого же вечера. Ни сколько не обращая внимания на нелюдей, по кабинету расхаживал высокий сухощавый эрлиец, один в один похожий на пресловутого «призрака», и что-то бормотал себе под нос. Инэльга, почувствовавший себя персонажем психоделического фильма ужасов, даже помахал рукой перед лекарем – результат оказался выше всяких ожиданий, брат Фагус, если это, конечно, был он, просто прошел сквозь вытянутую конечность, как обычный мираж. Резко развернувшись на пятках, эрлиец словно очнулся от собственных размышлений и вполне отчетливо произнес:
  - Что ж, дорогуша, спонтанный пирокинез – это весьма любопытное явление, особенно учитывая твою ммм... смесь рас. Ты же понимаешь, что оказываешь Тайному Городу неоценимую услугу, работая со мной, более того, ты можешь стать первой в своем роде полукровкой, о которой будут говорить не презрительно, а уважительно! Посему, будь добра не замыкаться в себе, а сотрудничать, все это делается для твоего же блага!
  Взгляд его был направлен на маленькую, лет десяти-одиннадцати на вид, девочку, сидевшую в глубоком кожаном кресле подле письменного стола. Точнее, сжавшуюся в нем, словно затравленный зверек. Худенькая, пепельно-русые волосы, спадающие на плечи, длинная ночная рубаха до пят... С виду – обычная чела, если бы не пара нюансов: во-первых, гетерохромия – левый глаз карий, правый же ярко-зеленый, словно у люды. Во-вторых – с железной упрямостью и бесстрашием, характерными исключительно Чуди, как и само управление огненными арканами, ребенок глянул исподлобья и решительно заявил:
  - Не хочу!
  А на висках и над бровями девочки темнели пятна, словно синяки или же застарелые ожоги.

К большому облегчению Карела, помощник комиссара стерпел и такую вопиющую наглость. Вряд ли, конечно, Ортега принял полёт вонючей гадости в свою сторону за приветственное размахивание штандартом, и уж тем более маловероятно, что высокопоставленного нава убедила на скорую руку состряпанная Инэльгой версия, но рыцарь с некоторым удивлением обнаружил себя всё ещё живым и реагирующим на внешние раздражители. Рыцарю даже пришла в голову шальная мысль, а нет ли у навов сегодня какого-то традиционного праздника. Скажем, Дня мирного сосуществования с другими расами. Или, допустим, Дня терпимости к дебилам. 
   Впрочем, долго раздумывать на эту тему было некогда, ибо посмотреть было на что. На сей раз окружающий мир решил прикинуться кинопавильоном с зелёными стенами – тем самым, на фоне которого рукастые человские компьютерщики прорисовывают любые декорации. Главное действующее лицо сцены первой, акта первого гвардеец признал мгновенно. И очень пожалел, что под рукой нет второй ветоши, а первую брезгливый Ортега успел выкинуть. Правда, на этот раз внимание призрачного эрлийца было приковано не нарушителям спокойствия заброшенного здания, а к странного вида девочке. Основная странность, если не считать округлых следов от неизвестного воздействия на коже ребёнка, заключалась в том, что рыцарь затруднился определить расовую расовую принадлежность жертвы экспериментов Фагуса. Как правило, для тайногородца это не составляло никакого труда – надо просто знать, куда смотреть. А здесь... Не просто чел ведь! Чуда? Люда? – терялся в догадках гвардеец, рассматривая разноцветные глаза ребенка. - Но ведь такого не бывает! Ага, как «не бывает» странных происшествий в четвертом корпусе Московской Обители и навов, кроме Сантьяги, в светлых одеяниях...
   Не дав рыцарю как следует сориентироваться, навское начальство решило поработать «кинооператором». Но, кажется, новый «кадр» оказался совершенно незапланированным. К тому же, он не был статичным. Пустой поначалу, он постепенно заполнялся персонажами – всё теми же. На кровати проступил силуэт девочки, и теперь стало ясно происхождение отметин – к её вискам и лбу были подсоединены электроды, разноцветные глаза были закрыты. Можно сказать, с точки зрения человских врачей картина смотрелась бы банально, за исключением одного но: на полпути между электродами и обычной электрической сетью громоздилась уже знакомая Карелу и Инэльге реторта с маслянистой жидкостью. Сухощавый «Доктор Зло», заложив руки за спину, мерил шагами комнату и разглагольствал, обращаясь к своей странной пациентке и нимало не смущаясь тем фактом, что ребёнок явно пребывал в отключке.:
   - ...и именно это отличает мага от немага – умение работать с энергией, делать её послушной своей воле без хитроумных приспособлений, придуманных челами. – Фаргус легонько кивнул в сторону убегающих к стене проводов. – Твой феномен уникален. Твое любопытное происхождение не позволяет тебе полноценно использовать энергию ни одного известного Источника, хотя твои, деточка, способности не так уж низки по меркам Тайного Города. Я думаю, эту проблему можно решить с помощью разработанного мной устройства, - эрлиец ласково погладил реторту. Точнее, воздух вокруг сосуда – касаться самого предмета врач явно опасался. – Ты даже не представляешь, какие возможности откроются перед тем, кто найдет способ получения универсальной энергетической «пилюли»! Это настоящий прорыв в вопросах увеличения...
   Звук и картинка начали расплываться. Спустя несколько секунд пейзаж сменился на уже знакомую и, как надеялся рыцарь, реально существующую душевую. Хвала Спящему, без дразнящихся протезов и их хозяев. Карел медленно переваривал информацию, поступившую в ходе «сеанса». Универсальная энергия?!