Знание о гордости чудской расы – базовая информация, ознакомления с которой не может избежать практически ни одно разумное существо, живущее в Тайном Городе. Чуть более подробное изучение данного вопроса позволяет понять, что особняком в списке пунктов, отражающем предметы гордости среднестатистического чуда, стоит всё, так или иначе связанное со славной историей Великого Дома Чудь. Помимо картин и барельефов, штандартов и геральдических символов давно ушедших дней, пыльных фолиантов и устаревших артефактов, в Ордене бережно хранят еще одно, довольно специфическое, напоминание о древности. Хотя почему – хранят? Скорее, поддерживают, разводят – напоминание-то вполне живое, голодное и относительно разумное.
   Остальные обитатели Тайного города к зверинцу, расположенному в подвалах здания на Вернадке, чувства испытывают различные, но часто это недоумение различной степени выраженности. Понятное дело, в стародавние времена присутствие на поле боя стаи драконов и выводка мантикор могло служить подспорьем для воюющей стороны, коей эта сила была подконтрольна, но, во-первых, к началу 21го века по человскому летоисчислению масштабные сражения в чистом поле ушли в прошлое, во-вторых, возможности современных средств массового уничтожения на порядок превосходят таковые у любой, даже агрессивной, живности. Посему трепетное и любовное пестование рыцарями (не склонными к подобным нежностям в других сферах жизни) малочисленных ныне древних существ заставляло представителей других рас пожимать плечами и улыбаться. Чудам, впрочем, на это было глубоко плевать.
   Большую часть времени порядок и чистота в зверинце поддерживались специально приданными этому месту смотрителями и работниками. Но – «большую часть» вовсе не означает «всегда». В определенные неприятные моменты времени любое помещение, где содержатся животные, нуждается в генеральной уборке. И совсем невесело, когда необходимость в оной выпадает на отпускной период, затянувшийся по причине теплой осени. В Тайном Городе это, как правило, время затишья – хорошая погода и нелюдей делает более сговорчивыми. Ко всему прочему, работники зверинца нормальные чуды и совершенно не против идеи погреться у ласкового моря. Командование не сочло криминалом отправить на помощь малочисленным оставшимся в Москве «животноводам» нескольких гвардейцев, не занятых в тот день в патрулировании. Для выполнения подобной во всех отношениях благородной миссии отбирали, разумеется, рыцарей не самого высокого титула, не самых больших магических способностей, да еще и по возможности имеющих кое-какие грешки перед начальством. Короче говоря, кандидатура рыцаря-мстителя Карела де Вилля подходила идеально.
   Услыхав о своем «назначении», Карел от всей души пожелал Спящему кошмаров менее авангардной направленности. Нет, фразу «Да я тебя стойла единорогов чистить отправлю!» рыцарь слышал от разъяренного очередной выходкой строптивого гвардейца  командования регулярно, но никогда не думал, что эта угроза может воплотиться в жизнь. Чуд попробовал было спорить, получил в ответ ехидное высказывание - «А особо умные будут отскребать гнезда василисков без предварительного вытаскивания оттуда самого василиска!» - и душевный пинок в сторону подвалов Ордена.
   Змееподобное чудище извлекли всё же без непосредственного участия Карела, но в особый восторг этот факт последнего всё равно не привел. Рыцарь уныло обозревал фронт работы. Фронт был завален кучами частично изорванной подстилки, остатками пищи и не хотелось думать чего ещё. Гвардеец посмотрел на выданные ему рабочие инструменты, скривился. Вот еще, руками это разгребать! Аккуратно сжечь эту кучу хлама – и всего делов! Энергии было жалко, очень жалко – она денег стоит, но мысль об «отскребании» была еще гаже. Рыцарь задумчиво покрутил кистью руки, прикидывая, какое заклинание будет наиболее пригодным в данном случае, решился, и начал было строить аркан... А не тут-то было – откуда-то снизу сразу же раздался голос:
   - Карел, бестолочь, ты что там творишь?!
   Рыцарь взглянул через край гнезда. Ниже уровня расположения жилища василиска стоял обладатель голоса – Рихард фон Крайс, один из смотрителей. Выражение благородной физиономии Рихарда не сулило Карелу ничего хорошего. Взяли тут моду прогуливаться неподалёку, движение энергии чувствовать... Смотритель, не ограничиваясь недоброжелательным взглядом, продолжал:
   - Ты думать вообще пробовал, гвардеец, прежде чем арканами раскидываться? Зверюшки же вокруг, они всё чувствуют! Нервничают! Ты меня понял?
   Гвардейцу ничего не оставалось, как кивнуть. Фон Крайс еще раз пригвоздил нахального рыцаря взглядом к загаженному гнезду и удалился. Настроение у Карела испортилось окончательно. Зверюшка нервничает, скааааажите пожалуйста!
   На глаза злящемуся чуду, так и продолжающему стоять, облокотившись на край гнезда и смотря в тут сторону, куда удалился Рихард, попался еще один мыслящий обитатель этого места. Чуть поодаль, прислонившись к стене и держа в руках поднос с какой-то пищей, стоял невысокий подросток – судя по всему, один из юных работников зверинца. Выражение лица у парня было отсутствующим и отчаянным, а настроение, кажется, еще хуже, чем у Карела. У ног подростка крутился детеныш грифона – кажется, еда в руках юного чуда предназначалась именно этой полуптичке, вот только привлечь внимание обладателя «руки кормящей» живности никак не удавалось. Обозлившись, грифон уже прицелился клюнуть подростка куда придётся, как тишину, повинуясь неизвестно откуда взявшемуся альтруизму, нарушил Карел:
   - Эй, парень, если не перестанешь животное едой дразнить, но не давать, то закусят сейчас тобой!
   Подросток вздрогнул, пару секунд непонимающе смотрел на Карела, потом перевел взгляд на спрятавшегося при звуках чужого голоса в ближайшей неровности обстановки грифона. Нервно улыбнулся, поставил поднос на пол, в зону досягаемости зверя, и ответил:
   - Спасибо, я что-то задумался...
   Вообще-то Карелу было всё равно, какие проблемы были у парня, но... Вид у представителя молодого поколения был самый что ни на есть несчастный, чистить гнездо – вот уж удивительно! – так и не захотелось. Рыцарь поудобнее положил локти на край гнезда.
   - Что у тебя стряслось?
   Парнишка совершенно не по-рыцарски шмыгнул носом, но отрицательно покачал головой, - мол, не лезь, дядя. Карел вздохнул. Ясно, подросток нашкодил и теперь боится, что весть о его проделках дойдет до наставника, или хотя бы пытается оттянуть этот момент и следующее за ним наказание.
   - Доносчиков в Ордене не любят, - сообщил юному чуду Карел. – Я сильно сомневаюсь, что ты умудрился натворить что-то, ставящее под удар всю Чудь. В этом случае да, мне положено сообщить, куда следует, а так... Ты правда думаешь, что я здесь – рыцарь обвел широким жестом основательно загаженное «здесь» - за хорошее поведение?
   В глазах подростка мелькнуло понимание. Будущий рыцарь проследил за взмахом руки Карела, прикинул, видимо, что на награду подобное задание явно не тянет, погладил по перьям продолжающего азартно поглощать пищу грифона, подошел поближе и начал каяться.
   - Я тут это... обучение прохожу, в общем, - мальчик еще раз шмыгнул носом, – Магических способностей у меня немного, и в Мастерской Войны сказали, что боевой маг из меня получится так себе. Это не значит, конечно, что я не стараюсь! – спохватился парень, разглядывая гвардейские знаки различия на форме Карела. – А вот животные меня любят... С этого всё и началось. Меня, кстати, Марко зовут... А вы командора фон Айзеншмерца знаете?
   Карел знал. Спасибо сонному божеству, не слишком хорошо и искренне надеялся, что вышеупомянутый командор не помнит о существовании норовистого гвардейца из чужого подразделения. Для отказа от идеи более близкого знакомства рыцарю хватало слухов, ходивших по Замку. Обсудить начальство, пусть и чужое, - святое дело. Так, согласно общественному мнению, Франц де Гир мужиком был строгим, но справедливым: ни за что ругать не будет, но и на более-менее серьезное нарушение глаза не закроет. Де Лаэрт, если ориентироваться на то же непоколебимый и редко ошибающийся коллективный разум, еще слишком хорошо помнил развеселые казарменные времена и не успел от них толком отвыкнуть. Потому и считался своим в доску.
   Схожая краткая, но емкая характеристика имелась у чудов на каждого мало-мальски большого начальника. Установка относительно командора войны Ангуса фон Айзеншмерца гласила «Сволочь, каких мало». Конечно, это не мешало подконтрольным чудам козырять, вытягиваться в струнку и сломя голову бежать выполнять приказы «сволочи», но... На уровне «потрепаться» в Ордене даже курсировал слух о том, что отличный маг, держащий зверинец в идеальном порядке, мог бы и не остановиться на ступени рядового командора войны, но дальнейшему продвижению помешал именно мерзкий характер.
   Пока Карел вспоминал красочные истории, связанные с командором, подросток продолжал свою речь:
   - Вот, ну так фон Айзеншмерц в зверинце души не чает, особенно в мелкой живности. У него кто только не живет! Да, и вот этот грифончик – тоже его, - юный чуд еще раз погладил подбежавшую «мелочь». – Но главное: чуть меньше года назад одна из мантикор разродилась, одна девочка в помете оказалась альбиносом. Командор ее как увидел – пропал! Любимица. – Марко тяжело вздохнул. – Он её сам, когда время позволяет, расчёсывает, даже на человские кошачьи выставки возит – под мороком, конечно...
  Карел прикусил губу, чтобы не заржать в голос. Спящий, какая вопиющая прелесть! Грозный командор войны, воркующий над маленькой мантикорой. Судьи-то на выставках все живы остаются, любопытно? А то вдруг кто посмеет животинку обидеть, грамоту не дать... В любом случае, будет какую байку рассказать по секрету сослуживцам, не раскрывая источник, разумеется. Это же бомба!
   Сохранить невозмутимое выражение лица у рыцаря не получилось. Поняв, что нежданный помощник с трудом сдерживает хохот, Марко стушевался:
   - Это... только я вам ни о чём таком не рассказывал, идёт? Я командору с его питомцами помогаю, когда он отсутствует – выгуливаю всю стаю, причём старик настаивает, чтобы место для прогулок было красивое, желательно парковая зона. А в таких местах толпы ходят, что поделаешь – челы! – подросток развел руками. – Вчера вечером я их на Воробьевы горы повёл, всех в ошейниках с артефактами морока, конечно, так там Максимиллиан, это вот он, - Марко указал на детёныша грифона, продолжающего крутиться под ногами у подростка, - с собачкой какой-то челки-блондинки что-то не поделил. Пока я их разнимал, с хозяйкой ругался, мантикора возьми да и сбеги! Ой, что теперь будет... - юный чуд горестно опустил глаза.
   Карел почесал в затылке:
   - И насколько зарядки у артефакта хватит?
   - На сутки, - лицо Марко стало совсем несчастным.
   - Что же, - резюмировал Карел, проведя в уме нехитрый расчёт. – То есть, сегодня ближе к ночи станет очевидно, что эта «кошечка» - и не «кошечка» вовсе. Сочувствую, есть риск нарваться на негодование службы утилизации, если живность на глаза челам попадется, но ты сам виноват.
   - Служба утилизации не самое страшное, - отмахнулся Марко, - из меня фон Айзеншмерц блинг сделает! Слушайте, - глаза подростка загорелись надеждой, мальчик схватит рыцаря за руку, - помогите, а! Я искал, как мог, но я ни артефакт проследить не могу, ни даже Замок надолго покинуть! Я же учусь!
   Это было правдой. Юных чудов, проходящих обучение в Мастерских, расположенных, в отличие от школ Зеленого Дома, прямо в Замке, из здания отпускали с большой неохотой, мотивируя это, во-первых, необходимостью непрерывного усвоения знаний, во-вторых, приучая молодежь всегда быть «на посту», вне зависимости от специализации этого самого поста. С другой стороны, запрет попадал скорее под категорию «было бы желание», и во время своего обучения Карел благополучно «сливался» из резиденции Ордена по своим, мальчишеским, делам. Правда, с последующими различной степени тяжести санкциями от наставников.
   Но принять хоть какое-то решение Карел не успел – в зверинце вновь замаячил возмущенный сверх всякой меры фон Крайс.
   - Это что еще такое! – еще от входа накинулся смотритель на мирно беседующих чудов. – Разговорчики разговариваем? А работать кто будет?! Марко, а тебе я запрещаю к этому гвардейцу приближаться меньше, чем на десяток метров, я вообще не знаю, как эту личность, с его-то поведением, до сих пор мастер войны не выгнал! У тебя дел мало, что ли? Так я придумаю!
   Подгоняемый легкими «отеческими» пинками, Марко схватил в охапку грифона, несколько недовольного столь вольным с собой обращением, поднял свой поднос и пошел по направлению к выходу. Уже собираясь покинуть помещение, подросток обернулся и бросил на Карела умоляющий взгляд. Рыцарь легонько пожал плечами – дескать, что я могу? Я ему действительно сочувствую, но бежать сию минуту прочесывать Воробьевы горы не имею ни желания, ни возможности. Кто бы меня отпустил еще, ага... Максимум – надо будет не забыть посмотреть в интернете, не выкидывал ли кто из челов объявление о нахождении в парке бесхозной ухоженной кошки в вычурном ошейнике, или кто из наших – аналогичное про мантикору с артефактом морока.
   Рихард, не обратив внимания на эту пантомиму, накинулся уже на рыцаря, доходчиво, в крепких выражениях объяснив последнему, что копать тому следует от забора до обеда, причем если Карел не поторопится, то «обед» вполне может быть и завтрашнего, и послезавтрашнего дня – «ты что, позорище гвардейское, думаешь, в зверинце только одно гнездо?!».
   «Позорище гвардейское» вяло огрызалось, но в итоге, под присмотром Рихарда, должно быть, решившего, что без его контроля процесс уборки и впрямь затянется до второго пришествия Скверны, выполнило возложенные на рыцарские плечи обязательства по облагораживанию территории зверинца Ордена.
   Итогом процесса явилось то, что Карел был зол, как разбуженный Спящий, измотан, не шибко чист, а также получил с десяток ехидных комментариев от сослуживцев, попавшихся по пути в свою казарму, да еще и с большим трудом успел на последний поезд метро. Ни на какие блуждания по сети по возвращению домой у рыцаря сил уже не осталось, Карел смог только разделся, покидав шмотки абы как, и завалиться спать.